Серенгети надо спасти!

В нем живут 9 тысяч крупных животных! Окружаю­щая его плотная стена без лазе­ек достигает 600—700 метров вы­соты. В этом зоопарке свободно разместился бы весь Берлин со всеми пригородами. Не удивляй­тесь: все это не что иное, как огромный потухший кратер, са­мый большой на нашей плане­те—кратер Нгоронгоро. Там, где когда-то кипела лава, сейчас про­стирается громадный зеленый луг, окруженный со всех сторон отвесными стенами кратера. Наконец лесничие нашего парка застрахованы в Лондоне в каче­стве пассажиров самолета; те­перь нам с Михаэлем можно при­ниматься за перепись четвероно­гого населения Серенгети. Для этой цели мы поделили наше ог­ромное «государство» на три­дцать два района, каждый из ко­торых обследуется отдельно. Это дело отнюдь не простое, потому что нет настоящей карты мест­ности, а только набросок, на ко­тором большинство рек и холмов даже не обозначено. Расстояние тоже не совпадет. Поэтому нам приходится запоминать границы каждого района по какой-нибудь особенной скале или по высохше­му речному руслу. Либо мы ори­ентируемся по какому-нибудь вулкану, маячащему на горизон­те. А там, где и это не удается, там мы сбрасываем бумажный пакет с известкой — пакет лопа­ется и получается белая метка. Михаэль все время за пилота. Ему надо чертовски внимательно следить, чтобы все время оста­ваться над выбранным районом и, не отклоняясь от курса, летать все время туда и обратно, от­меривая равные полоски. Мы летаем точно по компасу — с востока на запад и обратно, по­тому что при здешнем постоян­ном восточном ветре он для нас всегда будет либо попутным, ли­бо лобовым, так что нас не зано­сит вбок. Как правило, мы летим на высоте 60—100 метров. С та­кой высоты удобно просматрива­ются 500 метров территории с каждой стороны, легко различить животных и даже выделить мо­лодняк. Обычно кроме Михаэля в самолете сидят еще два счет­чика, одним из которых неизмен­но бываю я. Мы оба смотрим в одну сторону, чтобы затем срав­нить, что у каждого получилось. Это необходимая предосторож­ность против ошибочных подсче­тов. Каждый из нас держит на коленях разграфленный листок, в котором указано двадцать наи­более важных видов животных. Когда под нами пусто или время от времени только пробегает оди­нокая гиена или группа страусов, тогда мы летим со скоростью 220 км/час. Если же внизу полно животных — Михаэль выпускает закрылки и мы быстро замедляем свой полет, вплоть до 50 км/час. Интересно, что думают степные животные о такой грохочущей в воздухе «зебре»? Отдельно пасу­щиеся антилопы конгони, гну, топи и зебры. интересуются ею удивительно мало. Вплоть до то­го, что однажды во время вынуж­денной посадки мы не смогли приземлиться потому, что один самец-томми не соблаговолил встать и уйти.

Небольшие группы, состоящие из пяти и до пятнадцати зебр или гну, наоборот, как правило, при появлении нашей машины отбе­гают в сторону, но не дальше чем на сто метров. Часто они пыта­ются поспешно пересечь нам до­рогу, так же как они это делают с автомобилями. Большие стада, состоящие более чем из пятиде­сяти животных, убегают значи­тельно дальше, подчас за многие сотни метров, прежде чем оста­новиться и глядеть нам вслед. Отсюда сверху нам прекрасно удалось проследить, отчего это происходит: единичные особо пугливые животные внезапно бросаются бежать, увлекая за со­бой все остальное стадо. Чем больше гну пасется вместе, тем больше вероятность, что среди них найдется одно или несколько животных с особо чувствитель­ными нервами; потому-то боль­шие стада чаще удирают, чем маленькие группы или отдельно па­сущиеся животные. Желтые газели обычно сохраня­ют полное спокойствие. Убегают они только тогда, когда мы спу­скаемся совсем низко, на 20 или даже 10 метров, и при этом очень своеобразно, совсем не так, как большие гну и зебры. Эти малень­кие газели стремительно разлета­ются в разные стороны и, петляя зигзагами, удирают. Наверно, та­кой прекрасный способ помогает сбить с толку нападающего на них орла.

Даже тогда, когда мы выключаем мотор и спускаемся в планирую­щем полете, зебры все равно нас замечают уже на высоте 50 мет­ров. Жирафы, стоящие под де­ревьями, никак не реагируют на самолет; к ним вообще можно подлетать совсем близко — в луч­шем случае они отбегут метров на пятьдесят, не больше. Точно так же обстоит дело и со страу­сами. Чаще всего они распускают хвост и крылья и начинают тан­цевать воинственный танец — хо­тят напугать и произвести впечатление. Павианы же прямым ходом спасаются на ближайших деревьях.

2009